Преподобный Дионисий

На стыке 1570-1571 годов родился преподобный Дионисий, архимандрит Троице-Сергиевой Лавры, начавшего свой монашеский путь в Старицком Свято-Успенском монастыре.

В смутное время начала XVII века дела­ми и молитвами преподобного Дионисия оживала Русь. Историки С. М. Соловьев и В. О. Ключевс­кий в работах о смуте и польско-литовском нашествии относили настояте­ля Старицкого Свято-Успенского монастыря и Троице-Сергиевой Лавры Дио­нисия к патриотам русской земли наравне с Мининым и Пожарским.

Родители Дионисия Федор и Ульяна «переселились из села Зобни­на Кашинского уезда сначала в Ржев, а затем в Старицу, слыли по проз­ванию Зобнинскими, в крещении Давид, родился, вероятно, в этом горо­де». Записей о рождении в Старице и Ржеве не оказалось. Прозва­ние Зобнинский навело историков на мысль, что Дионисий родился в Ржеве или Старице в 1570/71 году.

Отец Давида с переездом в Старицу исполнял обязанности стар­шины в Ямской слободе. Когда сын достиг школьного возраста, родители отдали его учиться в Старицкий Свято-Успенский монастырь, который на­ходился по соседству с их домом. Учителями кроткого мальчика были мо­нахи: «ржевитятнин Гурий и старичанин Герман». Они обучили и воспитали своего ученика преданным Православной Церкви, родному Отечеству, умею­щим исполнять церковные обряды.

При достижении зрелого возраста Давида женили на Вассе, де­вушке из старицких мещан. За добрый нрав и беспорочную семейную жизнь Давид был определен священником в церковь Богоявления Господня Стариц­кого Успенского монастыря в селе Ильинском, которое, по описи, находи­лось в Роменской волости «с двумя церквями: Богоявления Господня и Пророка Ильи». К приходу примыкало 22 деревни и 11 пустошей.

На седьмом году службы в Богоявленской церкви и жизни в селе умерла Васса и сыновья Кузьма и Василий. Утрата жены и детей сделала светскую жизнь бессмысленной. Давид Федорович решил посвятить себя служению Богу. В Старицком Свято-Успенском монастыре он принял постриг под именем Дионисия. «При высоком уме, он был всегда бодр и весел, имел красивое лицо и высокий рост, бороду длинную до пояса и широкую, пением и чтением увлекал слушателей, был кроток и любвеобилен, терпе­лив и исполнителен в служебных обязанностях».

Деловые природные качества, благочестие и кротость, прекрас­ное знание церковной службы молодого монаха были замечены архимандри­том монастыря Пименом. Вскоре он стал исполнять обязанности казначея, а в 1605 году стал настоятелем Старицкого Свято-Успенского монастыря.

Состояние Старицкого Свято-Успенского монастыря при архиманд­рите Дионисии лучше всего понять из описи 1607 года, составленной по царскому указу Старицким городовым приказчиком Язвецом Ивановичем Жи­харевым. Опись эта хранилась в подлиннике в Старицкой обители, и сос­тавлена была при сдаче монастыря архимандритом Пименом новому архи­мандриту Дионисию. По ней мы узнаем, что в монастыре проживало «иеро­монахов и иеродьяконов было 73; послушников 32 человека; слуг монас­тырских 43».

Годы смуты и тяжелых испытаний для России стали испытаниями и для архимандрита Дионисия. Когда в 1605 году Пат­риарх Иов был выслан в простой монашеской одежде в старицкий обитель, архимандрит монастыря Дионисий не только проигнорировал приказ Лжед­митрия о строжайшем содержании святителя, но, более того, предпринял все меры к тому, чтобы смягчить страдания убеленного сединами старца. Стражники, доставившие Святейшего Патриарха Иова, были отправлены, а сам настоятель «со всею братиею и со многими горькими слезами, не ве­дый, что сотворити великому пастырю, и молит, и просит, что повелит и что укажет еже о себе творити».

Как отмечают исследователи, именно в Москве, благодаря святи­телю Иову состоялась встреча святого Патриарха Гермогена и преподобно­го Дионисия, положившая началу их совместному служению Церкви и Отечеству.

Блаженный Патриарх Гермоген весьма любил Дионисия и ставил его в пример другим: «Смотрите на старицкого архимандрита; никогда не оставит он церковной службы, и он всегда на царских собраниях. Когда дурные люди волновали народ против царя Василия Ивановича Шуйского, старицкий архимандрит уговаривал беспокойных людей помнить, что они христиане».

События Смуты развивались по своей внутренней диалектике. Летом 1607 года объявился Лжедмитрий II, когда Крестьянская война под руководством Ивана Исаевича Болотникова уже затухала. Новый самозванец Дмитрий вошел в историю как «тушинский вор» или «таборский царь».

К началу 1609 года «тушинский вор» через свои разосланные во все концы отряды контролировал огромную территорию. Старичане не захо­тели подчиняться Лжедмитрию II. После взятия города-крепости Зубцова грабительское войско в полночь подошло к Старице. Воспользовавшись темнотой и перерезав ча­совых, нападавшие отворили ворота. «Малочисленные защитники и жители города, застигнутые врасплох, растерялись; после недолговременного сопротивления разбежались по церквям, где и были истреблены, а город сожжен и разграблен», — пишет об этих событиях монастырский патерик.После этого страшного набега город Старица долгое время находи­лась в руках поляков и только по Столбовскому миру 1617 года возвращена России.

О разрушении Свято-Успенского монастыря в Старице поляками в 1608 году и судьбе монахов сведений не сохранилось. Монастырский архив оказался в Москве. Вполне возможно, в ту кровавую ночь архимандрит Ди­онисий вместе с уцелевшими монахами сумел унести часть архива из оби­тели.

Известно, что архимандрит Дионисий почти в это время находил­ся при Патриархе Гермогене и «весьма много действовал на народе своими увещаниями от божественных книг». В «Историческом описании…» игуменом Арсением говорится, что «Дионисий ездил в Ярославль на погре­бение какого-то вельможи, и на возвратном пути, 19 Июня 1610 года по­лучил патриаршую грамоту о перемещении его в архимандрита Троицкой Сергиевой Лавры…».

К этому времени, бесплодные политические страсти, бушевавшие на Руси, не миновали и Троице-Сергиеву обитель. Дни, переживаемые Мос­ковским государством в действительности, были полны непредсказуемости, и только чудо, как полагали многие, могло спасти Россию, развеять от­чаяние, которое поселилось в людях нестойких, «мнеша на Руси правосла­вию уже не бытии».

23 сентября поль­ское войско подошло к мо­настырю, где, по традиции, готовились к Серги­еву дню. С кем же им предстояло скрестить оружие? Число монашеской братии едва достигало трехсот человек. К ним присоединились крестьяне из ближайших вотчин монастыря, богомольцы, прибывшие на поминальные торжества, и только воевода князь Григорий Борисович Долгорукий и дворянин Алексей Ивано­вич Голохвастов знали твердо, что у них под рукой не более двух с по­ловиной тысяч воинов.

Казалось, не существовало на свете таких испытаний, через ко­торые не прошел бы Троице-Сергиев монастырь за долгие пятнадцать меся­цев осады.

Рать Сапеги и Лисовского обстреливала монастырь калеными яд­рами, вела подкопы, не позволяла пробиться к нему ни конному, ни пеше­му, а в лютую стужу пресекала всяческие попытки добыть дрова. А обитель жила по заведенному распорядку с молебнами, звоном колоколов, крестными ходами, празднествами, но на них лежала прочная печать тре­воги за дальнейшую судьбу. Труднос­ти воинской жизни тесно переплелись с бытовыми, а когда цинга стала вырывать одного за другим защитников и уносить в могилу десятки жите­лей, некоторые сочли, что наступил предел страданиям, и решились на измену. Сохранившееся письмо того времени Ксении Годуновой, любимой дочери царя Бориса, написанное в осажденном монастыре, говорит о тяже­лом положении защитников: «с часу на час ожидаем смерти, потому что у нас в осаде шаткость и измена великая…».

В конце 1611 года появляются первые троицкие грамоты. Настоя­тель ее, архимандрит Дионисий и Аврамий Палицын рассылают во все сто­роны одно за другим агитационные послания: «… Вспомните, православ­ные, что все мы родились от христианских родителей, знаменались пе­чатью, св. крещением, обещались веровать во Св. Единосущную Троицу. И, возложив упование на силу Животворящего Креста, Бога ради покажите свой подвиг: молите своих служилых людей, чтобы всем православным христианам быть в соединении и стать сообща против наших предателей и против вечных врагов Креста Христова — польских и литовских людей. Сами видите, сколько погубили они христиан во всех городах, которыми завладели, и какое разорение учинили в Мос­ковском государстве…».

Проникновенные слова обращений к россиянам прервали глубокий гипноз, пробудили мысль, сознание собственного достоинства. Отстаивать его приходилось в кровавой борьбе, в звоне мечей и копий, среди кото­рых не потонул глас архимандрита Троице-Сергиево монастыря Дионисия и келаря Аврамия. К словам духовных наставников пробуждающейся Руси прислушивались далеко за его пределами. «Люди русские! — обращались с амвонов священнослужители словами Дионисия и Аврамия. — Христиане пра­вославные! Бога ради, положите подвиг своего страдания, молитесь и со­единяйтесь! Забудем всякое недовольствие; отложим его и пострадаем о едином спасении отечества; смилуйтесь над видимою, смертною его поги­белью, да не постигнет и вас смерть лютая!».

Весь свой публицистический дар архимандрит Дионисий и келарь Аврамий Палицын направлены на внушение необходимости быстрейшего из­бавления от внутренних потрясений, которые стали тормозом на пути раз­вития государства, лишили возможности проявления созидательного гения народа, отбросили его на многие годы в тьму и невежество. Верой в буду­щее, достойное народа великого, пронизаны их послания.

Троицкие грамоты попали в цель. Памятная руководящая роль трезвеющего народа выпала на долю нижегородцев с их торговым старостою Кузьмой Миничем Сухоруким, пригласившим на военное возглавление живше­го в отставке князя Дмитрия Михайловича Пожарского.

18 августа 1612 года ополчение К. Минина и Д. Пожарского сто­яло около горы Волкуши вблизи монастырских стен. Архимандрит Дионисий говорил слова благословения ратникам поволжских поселений и Нижнего Новгорода на изгнание поляков и литовцев из Москвы. Подобное было на этом месте в 1380 году. Тогда Сергий Радонежский благословлял воинов московского князя Дмитрия Ивановича против татар. Каждый ратник с на­деждой победить и остаться в живых прикладывался устами к кресту тро­ицкого архимандрита. Под звон колоколов, под «поюще песни духовныя» ополчение князя Пожарского выступило к Москве. Летописец записал, что «в день сей, вся Россия взирала на Троицкую обитель яко на солнце». Не стал отсиживаться в монастыре и архимандрит Дионисий и отправился вместе с войском в поход.

Последствия этого шага оказали столь значительное воздействие на ход событий, что привели в конечном итоге к изгнанию поляков из Москвы. Под колокольный звон, под крики: «Сергиев, Сергиев!»- прои­зошла жестокая сеча и закончилась она полным поражением войска Ходке­вича. Гетман спасся бегством. На Воробьевых горах «браду свою кусая зубами и царапая лицо ногтями», он с сожалением в последний раз взгля­нул на Москву.

27 ноября архимандрит Дионисий, после изгнания чужеземцев из Кремля, на Лобном месте Красной площади, еще раз благословил заметное поредевшее ополчение.

Отгремели выстрелы под Москвой, в Кремле застучали топоры плотников и молотки каменщиков, потянулся в столицу торговый люд. Тро­ице-Сергиев монастырь, по свидетельству очевидца, превратился «в боль­ницу и богадельню». Шли нескончаемым потоком в обитель потерявшие кров, израненные и искалеченные в боях, и ни один из них не получал отказа ни в чем. Трудами и заботами архимандрита Дионисия строились избы и странноприютные дома, где страдальцы находили приют, утешение и пропитание. Не остались без внимания и сложившие голову за Отечество. Многие из тех, чьи кости валялись в окрестностях монастыря, обрели в нем последнее пристанище.

Затишье в боях, наступившее на Руси, вовсе не означало о спо­койствии в умах и в политических страстях. Последствия польско-литовс­кого нашествия вызвали к жизни одну из жизненных важнейших задач — снабжение храмов богослужебными книгами. Неудивительно, что именно преподобный Дионисий, наместник Троице-Сергиевого монастыря, получил благословение церковного священноначалия на редакторско-издательский труд. Общение с Патриархом Иовом и знакомство с его мыслями и планами относительно типографского дела получили дальнейшее творческое развитие и реализацию в книгоиздательской деятельности преподобного Дионисия.⁹⁶ Конкретные исторические события, обусловившие эту генетичес­кую духовно-творческую преемственность двух подвижников в области оте­чественного просвещения, вполне достойны самостоятельного очерка.

С небольшой группой грамотных монахов Дионисий взялся за это трудное дело. Оно требовало языковедческих, филологических и богос­ловских знаний. Разночтений и ошибок было найдено много. Монастырские писцы не согласились с ними и вступили в открытую борьбу с архимандри­том Дионисием.

На церковном соборе 1618 года за изъятия в «Требнике» и «ог­нем» из молитвы водоосвящения, архимандрита Дионисия признали ерети­ком. Его помощники были брошены в тюрьму, а сам он заточен в Кирил­ло-Белозерский монастырь.

За ересь в монастырях наказания были жестокими. Каждый день Дионисий должен был делать по тысяче земных поклонов. Подвижник Божий все переносил во славу Господня, и даже вместо «1000 клал ежедневно по 2000 поклонов, по своему усердию. Ему грозили Сибирью и Соловками, а он говорил: «Я рад тому, тое жизнь мне». Так продолжалось около года.

Вернувшись из польского плена, отец царя Филарет, после изб­рания его Патриархом Руси на первом Соборе признал Дионисия невиновным и вновь поставил настоятелем Троице-Сергиевой Лавры.

Троицкой обителью правил преподобный Дионисий 23 года и скон­чался в 1633 году 10 мая. Отпевание архимандрита Дионисия совершил сам Патриарх Филарет в Москве, а мощи его были погребены в Троицкой Серги­евой Лавре. Русская Православная Церковь причислила преподобного Дио­нисия к лику святых. В городах Ржеве и Старице архимандрита стали чтить как местного святого.

В 1904 году церковь Богоявления село Глебово Старицкого уезда посетил Высокопреосвященный архиепископ Тверской и Кашинский Самбикин. Он посоветовал в честь Дионисия поставить часовню, а в самой церкви — престол его имени. В 1905 году рекомендации архиепископа были выполне­ны. Часовня была построена около перекрестка дорог Степурино — Старица и Десятины — Коконягино, в километре от бывшего села Ильинского, где когда-то начал свою церковную службу местночтимый Дионисий. Ежегодно 10 мая в день памяти Дионисия, до закрытия церкви в 1937 году, совер­шался крестный ход от села Глебово до часовни.

Александр Шитков, преподаватель Старицкого колледжа, председатель Старицкого отделения Российского общества историков-архивистов, краевед.